Каждый день мы непременно просматриваем новости. Живём мы тут. В информационном мире, где рулят последние известия, и бьют ключом – преимущественно по голове. И показательна реакция на митинги 26 марта и события 3 апреля как СМИ, так и их аудитории.
Одни медиа 26 марта молчали. Другие кричали что-то в духе «кучка маргиналов испугала власти до онемения», третьи – «сотни тысяч вышли на улицу, как в 1917!» При противоположных, крайне заниженных или завышенных, оценках численности митинговавших медиа если и не молчали, то были едины в стремлении напугать. И пугали от души. Иначе они не умеют. Больше жести! Чуть позже в ход пошли мемы «онижедети» и «онижеженщины». О медийной реакции на взрыв в питерском метро вообще отдельный разговор. Люди, приученные к «жести», жадно искали подробности трагедии и если не наслаждались ею, то определённо никак не могли насытиться. Злобному разгулу конспирологических слоганов и язвительных реплик предела не было. И даже попытка в тот же день и на следующий подавать информацию в СМИ с разумной осмотрительностью, без паники, с подчёркиванием проявившихся при теракте милосердии и взаимопомощи горожан была осуждена в голос.
Нас так приучили. Смотришь ежедневные новости в газетах и по ТВ – опять автокатастрофа в твоём городе, погибли 5 человек. Или 10. И опять упал самолёт в Европе, сотни жертв, выживших нет. Тайфун в Африке, погибло сколько? Тысячи! А тебе услужливо: пандемия неслыханной заразы, мрут людишки сотнями тысяч, бежать некуда.
Переключаешься на социальные сети. «Это взорвало интернет», «Вся Россия ахнула в ужасе/от восторга» – и какие-нибудь глупости про очередной развод очередной звездюльки шоу-бизнеса или чернуха про бандитские разборки. На этом фоне с тоской умиления вспоминаешь только что впаренные тебе теленовости о скором выходе «долгожданного продолжения» глупейшего сериала или о предстоящей премьере песни, «которую ждали миллионы», в исполнении десятиразрядной попсовой певички. Ибо массовое сознание и психология толпы переместились с милых кичевых базарных картинок и ковриков с лебедями и русалками, от бабушек с лавочки у подъезда в агрессивные молодежные соцсети. Тут могут неделю обсуждать девицу, пропиарившую себя на ТВ посредством рассказов о своем изнасиловании, а всю следующую неделю лайкать глумливые мемы о пострадавшем полицейском или топить за пляски на костях погибших в техногенной катастрофе.
Скандальное выступление священника по поводу СПИДа, показанное по ТВ, как свидетельствует одно из изданий, в 2008-м, на ютьюбе помеченное мартом 2015-го, вдруг стало новостью в марте сего, 2017 года и появилось в ряде СМИ. Умные римляне в таких случаях говорили «cui prodest» – ищи, кому выгодно.
А чисто фейковые новости, за которыми в принципе никакой правды нет, даже позавчерашней? По подсчетам известного журналиста, в 2015 году только на «разоблачение» в соцсетях акции «Бессмертный полк» как принудительной правительственной акции было экстренно выделено и немедленно потрачено около 8 миллионов рублей. Придумали и другой способ дискредитации. Оказывается, эту благородную акцию изобрёл оппозиционный региональный телеканал, федеральное правительство ненавистной «Рашки» идею украло, а телеканал закрыло. Правда, несложное расследование показало, что инициатива принадлежит одному пожилому человеку, приложившему много усилий для её воплощения в жизнь, поначалу в своем городе, и «оппы» к этому отношения не имеют никакого, но идейка вброшена.
А фейк про бурятских танкистов? А фейк про погибших контрактников, которые оказались живыми футболистами? А фото из Грузии 2008 года, выданное за «вторжение российских войск на Украину» в 2014-м? Да несть им числа.
Сплошь и рядом встречаются сюжеты вроде «сантехник откусил стоматологу ухо» и другие подобные сенсации.
Новости про Мату Хари или Соньку Золотую Ручку протухли более ста лет назад? Не беда. Их непременно увидишь в очередном телесериале.
Возраст новости про близкий конец свете – тысячи лет? Их есть у СМИ, а вас тут не стояло.
Даже «датскому» интервью с дочерью покойного артиста к его 100-летию дают заголовок вроде «Дочь: мой брат появился на свет благодаря любовнице отца!»
А не будут брать – отключим газ.
«Барабан был плох, барабанщик – бог»
Сегодня в мировых СМИ существуют две основные медиамодели: собственно информационная (с вариациями) и алармистская. Аларм (франц. alarme — тревога) – старинный звук тревоги, безотлагательно собиравший войска при нежданном нападении неприятеля или всё население при пожаре, мятеже. Тревожный сигнал подавался рожком, трубой, барабаном, колокольным звоном, били в любую самодельную рынду. Но это – в чрезвычайных ситуациях.
В старой журналистике быть алармистом считалось обычно столь же неприличным, как отправляться на променад без штанов. В.И. Даль давал такое определение: «Алармист – человек, который все государственные и народные события гласно и шумно толкует в дурную сторону, пророча беду и тревожа этим общество; тревожник, сполошник, шумовка, набатчик, неугомон, неупокой; охотник кричать караул».
История русских СМИ знала краткие периоды алармистских приступов, но никогда они не становились целой моделью, господствующей, как сегодня в России, на протяжении длительного времени.
Нынешняя модификация медиамодели берет своё начало в России с эпохи перестройки в СССР, с конца 1980-х годов. Она отмечена валом разоблачительства всего и вся и длится до сих пор, меняясь только в нюансах.
Разоблачали русскую и советскую историю всех периодов, которая оказалась «позорной»: сплошная реакционность, самодержавие и тоталитаризм. И герои героями не были, а были сумасшедшими. Потому что нормальные люди сдавали города, сами сдавались в плен и пили шнапс в своё удовольствие.
Разоблачали российскую власть любого времени. За изуверскую жестокость. За мягкотелость и излишний либерализм. То она была русской, но в ней всегда были самодуры, тираны и подонки, потому что русская. То она оказывалась нерусской, но с теми же тиранами и подонками, потому что нерусская.
Разоблачали народ: сплошь шариковы, бездельники, стукачи и вохра, отрицательная селекция с незапамятных времен. «В этой стране» выживают, вишь, только такие. Круг светлолицых разоблачителей с правильными генами молчаливо или открыто признается счастливым исключением – «узок круг этих» светлолицых.
Разоблачали интеллигенцию. За то, что была «половинчата», и за то, что последовательна и беспощадна. И ту, что прислуживала, и ту, что не служила. Всех фтопку.
Разоблачали науку России – она всегда, как выяснялось внезапно, была отсталой и повторяла зады западных, по определению прогрессивных учений. К тому ж повторяла не к месту и не вовремя, как повторяются действия дурака, которые стереотипны, предсказуемы, нелепы – дурак пляшет на похоронах и плачет на свадьбе.
Разоблачали всю русскую культуру. Потому что она «служила тюремщикам народов» – ибо русская, сиречь тоталитарная. Или она также становилась нерусской, а лишь калькой, подражанием великим западным образцам. Ну, как Кремль, «памятник итальянской архитектуры» (и неважно, что московский кремль по формам своих соборов наследовал домонгольской Руси, хотя и стал синтезом русских и европейских традиций). Или подражанием образцам варварским, как храм Василия Блаженного, «пример азиатчины» (и неважно, что собор был построен в память победы над агрессивной Азией). Про советскую культуру вообще слов приличных не находится. При любом раскладе наша культура оказывалась вторичной и отсталой.
Разоблачали русский национальный характер, ибо авторитарен «от природы». Русский человек «генетически» либо раб, либо узурпатор, ату его.
Разоблачали воинствующий атеизм, уничтожение церквей, клира и мирян, и прежде всего православных. Теперь разоблачают «хищнические захваты» РПЦ и «лицемерие» верующих, т.е. возвращение по закону зданий религиозного назначения конфессиям и открытое исповедание веры. Но обличают не всех, а именно православных.
Разоблачали «проклятую митинговую стихию», охлократию, приведшую к гражданской войне 100 лет назад, взывали к правовому сознанию – и устраивают несанкционированные митинги, тем самым ратуя за неповиновение законам. И пусть идёт это правовое сознание куда подальше…
Разоблачали уничтожение старых большевиков сталинской гвардией, а потом всех большевиков объявили врагами нации, а неудачливыми спасителями – белую армию. Но лузеров сейчас, по американской моде, следует презирать – стали презирать, после «красных», и «белых».
Разоблачали Октябрьскую революцию как величайшее преступление против человечества – и разрушили, не дав ничего взамен, ее социальные завоевания, которыми мог пользоваться народ.
Разоблачали убийственные методы индустриализации страны, «всё советское никуда не годится» – и до сих пор не всё из советского наследства разворовали, никак не кончится.
И секса у нас не было, размножались почкованием.
Ничто не свято, всё негодно, «в общем, все умерли». Разрушили все ценности «до основанья». А затем?.. Ты пишешь в соцсетях про любовь к детям – тебя немедленно обзовут педофилом. Про уважение к памяти ушедших – оказываешься некрофилом. Про дискриминацию женщин – никогда не видевшие тебя и не выучившие элементарных правил поведения юзеры обличат твою форму носа, слишком малый/великий рост, вес, возраст, а также твои безбрачие, алкоголизм, наркоманию, неправильную сексуальную ориентацию, пониженную социальную ответственность поведения и недотрах в одном флаконе.
Страсти по медиа
Страх – основа социобиологической адаптации всего живого. У человека он может вызывать два типа реакции: ступор и агрессию. Разумный ответ на угрозу – полезная активность, оборонительная или нападающая стратегия. Получается, что страх способен вызывать полезную адаптивную реакцию, но при условии, что сам он является маркёром реальных опасностей, стимулирует к выработке мер обеспечения здоровья и жизни, не превращается в панику и не оканчивается бегством в суицид. Меж тем, больше всего аудиторию российских СМИ возмущает избыток насилия, жестокости и непристойностей на экранах и в прессе. Недаром же в типично алармистской философии экзистенциализма главный вопрос – о самоубийстве. Между безраздельно господствующей в наших медиа алармистской моделью и русскоязычными сайтами, призывающими молодёжь к суициду, есть прямая связь.
Ловить на чрезвычайщину легко. Ведь всяк опасается за свою жизнь и жизнь близких. К тому же в страстном потреблении новостей о чужих бедствиях всегда присутствует гаденькое чувство: хорошо, что это случилось с ними, а не со мною. Но кто ответит за последствия?
Очень показательны те отсылки, которыми снабжена статья «алармизм» в англоязычной версии Википедии.
Это пандемии. Это комплекс Кассандры – манера видеть окружающий мир в катастрофичной тональности. Когда СМИ постоянно вас пугают, реактивно, раз уж нельзя их «отменить», люди производят замену объекта. Они «наказывают» других «плохих», отбрасывая объективно плохие вести в отношении референтной группы, политики страны да и просто другого человека, лишая его сочувствия и обращая свой гнев или негативный диагноз на ближнего, просящего о помощи. Например, объявляя его маргиналом или сумасшедшим. В последнем случае показательна история, произошедшая с супругой Генпрокурора США, которая рассказывала о преступной деятельности президента, что позже привело к уотергейтскому скандалу. Но психиатры объявили ее душевнобольной. Этот феномен так и был назван по ее имени – эффектом Марты Митчел.
Статья «алармизм» отсылает также к т.н. культуре страха. Это атмосфера страха на работе и методы репрессивного воздействия в политике. Тут же поминаются ложная тревога, ипохондрия – чрезмерный страх перед болезнями и физическим ущербом, разжигание страха – как эффективный инструмент маркетинга, например в антимилитаристских или антитабачных кампаниях.
С алармизмом напрямую связана массовая истерия, коллективные страхи перед вымышленными или реальными угрозами в больших группах населения, возникающие как результат функционирования соответствующих слухов.
Непосредственная связь есть и с феноменом моральной паники – реакцией на угрозу общественным ценностям, реальную или мнимую. И тут характерная особенность – непропорциональная активность. Известные примеры – охота на ведьм в Средние века, еврейские погромы, маккартизм.
Статья «алармизм» отсылает и к статьям «паникёрство», «социология катастроф», к басне Эзопа про мальчика, который для развлечения кричал «Волк!», а когда возникла реальная опасность, никто ему на помощь не пришёл, и к английской идиоме «небо падает» – истерической или ошибочной вере в то, что катастрофа неминуема.
Даже таких ссылок достаточно, чтобы понять: когда алармизм из приема «жёлтой» журналистики вырастает в модель функционирования национальных медиа, жди беды.
Уже лет 10 назад почтенные социологи, говоря о российских СМИ, предупреждали: целый социальный институт представляет реальную угрозу для общественной нравственности. Глас вопиющего в пустыне. С тех пор алармизация всей страны только усилилась.
Алармизм – мощное средство манипулирования общественным сознанием и лоббирования интересов бизнеса. Панические слухи об эпидемии способствуют активным продажам новейших лекарств, нагнетание страхов перед АЭС на руку компаниям, торгующим углем, и т.д.
Есть и общие, ментальные причины того, что российские медиа несмотря на невеселые результаты их деятельности продолжают держаться той же алармистской модели. В 1990-е в России была перенята американская медиамодель. Тогда любая американщина принималась на ура и вошла в моду.
Недаром в английском есть о медиа устойчивые присказки: if it bleeds, it leads; if it scares, it airs. В вольном переводе: кровавое первым делом, кровавое правит (пресса); если это пугает, то попадает в эфир (ТВ, видео).
Кроме того, тут сыграла роль и склонность нашего мировосприятия к крайностям, которые отмечал еще Николай Бердяев, а описал Алексей Толстой: «Коль любить, так без рассудку, коль рубнуть, так уж сплеча».
Это не значит, что мы тоскуем по лаку и лжи, по новостям из «Кубанских казаков».
Мы тоскуем по гуманистическим медиа с правдивой и взвешенной подачей информации.
Читаю, к примеру, финские новости. Тут совсем другая медиамодель. У них и весна – новость. Этой порой они пишут о пользе весеннего солнца для здоровья и о том, как защитить себя от особенного вреда уличной весенней пыли. На финском ТВ – и соответствующая картинка, деловые и релаксирующие цвета в дизайне, и никаких бьющих по глазу и нервам тонов. Голос диктора не пугает, а информирует и сообщает о мерах безопасности, которые уже приняты или которые следует принять населению, даже если новость – катастрофа.
Согласно известной формуле М. Маклюэна, само медиа и есть сообщение. Иными словами, СМИ меняют реальность собою. То, какую картину мира создают СМИ, и есть их сущность. И не столь важно, о чём они вещают, сколь – что они с нами делают.
Сегодня российские СМИ – не субъект, транслирующий общественные вызовы и реакцию на них, а коммивояжёры, продающие товар – алармистское сознание.
Именно такое сознание формируют наши СМИ вместо общенациональных ценностей. Распространяют тревожность и развлекательность – т.е. фобии (в качестве «хлеба») и приверженность зрелищам. Пугают и пытаются отвлекать от индуцированных ими же страхов. Это такой порочный круг, самообслуживание: напугали и тут же как бы утешили. Но не до конца. Ведь тогда на пугалки мало кто купится. Потому и развлечения предлагаются такие, что тоже пугают: за редчайшими исключениями – крик и кривляния. Сказав, что это эстрада и юмор, вас кто-то нагло обманул, господа.
Новость в журналистике – это когда что-то изменилось в самой реальности. В PR – не так. Там новость – средство привлечения внимания потребителей зачастую и вовсе к ненужному им, потому главное – количество упоминаний в СМИ о продвигаемом объекте. Трудно изменить реальность. И тогда лепят себя любимых, превращая журналистику в пиар. За него ведь хорошо платят.
На латыни ужас называется террором, а ощущение страха непосредственно связано с экстремизмом – на латыни «экстремум» (крайний). Наши алармистские медиа можно с полным на то основанием считать профессиональными экстремистами и террористами.
Информационный тоталитаризм. Продаётся сознание. Барахолка. Хитров рынок. Налетай, торопись, покупай живопись.
А что, если однажды покупать перестать?..
