Уважаемые читатели!
В принципе тут могла быть рецензия на художественный фильм «Дэдпул 2».
Но фильм «Дэдпул 2» практически целиком состоит из критического обсуждения фильма «Дэдпул 2» его же персонажами. Они едко обсуждают жанровую принадлежность картины, ходульность друг друга, топчутся по нелогичному сюжету и очень много издеваются над остальной т.
н. марвеловской киновселенной.Поэтому мы просто кратко опишем явление, несколько потерявшееся за всей этой веселухой.
Дело в том, что (и это мало кто заметил) в фильме произошло очередное «приручение героя». Уэйд Уилсон, он же Дэдпул — в первой картине был антигероем. То есть центральным персонажем сюжета, которым движет не что-нибудь высокое, а вполне частные соображения: желание вылечиться от обезобразившей его мутации, желание спасти свою женщину и, наконец, просто отомстить. И когда в патетическом финале «Дэдпула 1» сначала звучит призыв П.Н. Распутина (Колосса) о необходимости быть героем и предать злодея в руки правосудия — У. Уилсон, выслушав его почти до конца, злодея весело приканчивает.
Во второй же картине — формально как бы ещё более безбашенной (там отважно показывают гениталии Дэдпула и насилуют кабелем злодея) — антигерой становится политически правильным. Он вырастает над своими мелкими интересами и встаёт на службу добру, тем самым мутируя в героя. А для закрепления перемены даже внезапно начинает испытывать полушутливое влечение к блестящим металлическим ягодицам товарища по борьбе.
Это не первый случай. Тенденция на приручение антигероев в американском масскульте — достаточно давняя.
Я могу вспомнить с потолка ряд примеров. Например, в первом сезоне супергеройского сериала «Стрела» набравшийся суровых навыков в Русской Мафии сын богатой американской семьи начинает вершить самосуд в родном городе, физически приканчивая не только бандитов, но и коррумпированных чиновников.
Но уже во втором, кажется, сезоне — хоба — он переживает просветление и 1) ограничивает свои карательные акции строго бандитами и 2) сдает их живыми в руки всё того же правосудия.
Ещё например — в первом фильме о приключениях Пипца (англ. Kick-Ass, рус. гобл. Поджопник) двое подростков весело, трогательно и совершенно беззаконно приканчивают целую толпу подручных злодея, а затем и его самого.
Вторая картина той же серии превращает школьников-мстителей Пипца и Убивашку в защитников даже не законности и порядка, а чуть ли не семейных ценностей — для чего придаёт им массу неуместных до постыдности вспомогательных соратников.
Летающий хакер Нео, в 1999 году грозившийся Матрице освободить Человечество и показать ему «мир без правил» - завершил свое шествие довольно затейливым самопожертвованием в пользу Матрицы.
Наконец, безусловно удачным примером «приручения антигероя» может служить «Тёмный рыцарь», в котором Бэтмен, в принципе поставивший себя за грань законности и даже морали для того, чтобы карать зло — в итоге не убивает Джокера, а морально побеждает силой духа и передаёт его всё в те же руки правосудия. Изгоем ему удаётся остаться только в результате несчастливого стечения обстоятельств.
...Я, честно говоря, понятия не имею, является ли это постоянное скольжение антигероев передового кино к политкорректности инстинктивным — или тенденцией, навязываемой некоей «голливудской закулисой». Но сама тенденция налицо. Изначально бунтарские и антисистемные персонажи один за другим превращаются в защитников передовых ценностей: гуманизма, гендерного и расового равенства, законности и всего такого — и начинают Do The Right Thing (то есть Поступать Правильно).
У меня есть только одна версия происходящего, уважаемые читатели. Штука вся в том, что в Америке, подарившей миру свою безусловно великую масс-культуру, по сей день существует «проблема виджилантов».
Виджиланты — иначе говоря, «бдящие» - выполняли в эпоху становления американской государственности функции народного правосудия. Ну, как они его понимали. Занимались они социальной хирургией в период условного фронтира, когда собственно государственные механизмы насилия были беспомощны, а суперзлодеи Дикого Запада нередко ходили с шерифскими звёздочками.
В автобиографическом произведении молодого Марк Твена «Налегке» (1871) методы работы «бдящих» описываются достаточно детально. Это были граждане, творившие нелицензированное правосудие в обход каких бы то ни было бюрократических процедур. разумеется, некоторые группы виджилантов сами мутировали в банды — после чего становились, в свою очередь, угрозой, с которой приходилось бороться.
К современности от института виджилантов остались только реликтовые остатки. Однако память о них — и память зачастую восторженная — по-прежнему жива и бередит души широких американских масс.
В связи со всем этим фигуры народных мстителей американский масс-культ не может игнорировать — и потому время от времени их воспроизводит. Правда, судя по всему, существует неписанное правило: перемалывать их впоследствии в стражей актуальных ценностей — либо по возможности бесславно сводить со сцены.
Чтобы потом вывести на сцену новых бунтарей — и приручить их.