На днях следствие впало в раздумья, расследуя «загадочную» гибель бывшего исполнительного директора «Роскосмоса» Владимира Евдокимова. Вся страна, и, во всяком случае, все СМИ кинулись рассуждать на тему, смахивает ли смерть Евдокимова на «заказуху» или все-таки является невероятно жестоким самоубийством из анекдота.
Как правило, журналисты сразу в курсе сверкающей истины в любом загадочном деле с массой переменных, но тут, надо признать, следователи их опередили. Пока в эфире шли бурные дебаты, бывает ли самоубийство с ранами на горле, следователи заявили, что Евдокимова все-таки убили. Журналистам осталось лишь выяснить, заказное это убийство или нет. Как решат на консилиуме, подозреваю, не преминут нам сообщить. Следователи хоть, само собой, и отстают от журналистов, тоже работают. Пока расследуется вопрос, каким образом человек, обвиняемый в хищении 200 миллионов рублей, был переведен в камеру к мелким уголовникам, не оборудованную видеонаблюдением, да еще за месяц до убийства.У меня же вопрос другого плана: как считаете, сколько времени потребуется серьезным дядям с широкими плечами и битами, чтобы вычислить убийцу из 20 человек, сидящих в закрытой камере? Понимаю, что расчеты наши могут строиться только на основе кинофильмов и сериалов о мафии, но почему-то уверен, что больше 30-40 минут это бы не заняло. Как раз чтобы хватило на парочку сломанных рук да с десяток ожогов. Если найденный убийца оказался бы только исполнителем, мафии пришлось бы поработать серьезнее. Еще минут десять.
Между тем, как мы прекрасно знаем теперь уже из реального опыта, официальное следствие может длиться годами, а закончиться в лучшем случае наказанием исполнителя, половину из которого он отбыл в СИЗО.
Если Евдокимова заказал, например, кандидат в отряд космонавтов, отсеянный при участии исполнительного директора «Роскосмоса» (ну мало ли), то даже его нельзя оставлять безнаказанным. Впрочем, не будем заострять внимание на банальностях. Вот какие следы могли заметать заказчики, устраняя человека, обвиняемого в хищении 200 миллионов государственных средств – это вопрос. Нам, конечно, остается об этом только догадываться. Как и следствию, которое зачастую оказывается беспомощным в деле поиска мокрых концов.В сухом же остатке недоумение: чем объяснить разницу между пусть теоретической для обывателя, но все же молниеносностью работы оперативников «дона Корлеоне» и бессилием слуг государевых? Ну в самом деле, не заподозрим же мы, что мафия сильнее государства, или что быки на «Геликах» умнее следователей с высшим образованием. Кстати, если вам как-нибудь доведется жарить шашлыки сcaporegime, спросите, есть у него в рабочем словаре понятие «висяк»?
Не знаю, страдают ли от этой разницы родственники жертв или рукопожатные СМИ, но вот коррупция точно чувствует себя неплохо. Да, мы знаем, что государство прикладывает в этом направлении серьезнейшие усилия, и нескончаемый поток возбуждаемых дел с высокопоставленными подозреваемыми свидетельствует об этом лучше некуда. Однако много мы знаем о том, чем эти дела заканчиваются? Как правило, к моменту суда они давно покрыты толстым слоем «синих китов» или тестикул, прибитых к брусчатке. Наши многоуважаемые коллеги из светлооких СМИ, конечно, следят за судьбой всяких там художниц под домашним арестом, но исключительно с одной целью: лишний раз отметить, что «кровавый режим» своих не сажает.
Меня, правда, всегда удивляло, почему никто из этой публики не догадывается спросить себя, зачем режим в принципе заводит дела против своих, если намерен их в итоге отпустить? Впрочем, догадываюсь, что на этот вопрос эльфы-от-СМИ ответили бы примерно так: государство демонстрирует «быдлу» его, «быдла», место. Я, в отличие от таких коллег, в психологии высших сословий и принципах сословной системы не силен, поэтому вынужден ориентироваться на слова, написанные черным по белому. Например, в Уголовно-процессуальном или Уголовном кодексах, в законах «О полиции» или «О прокуратуре» и т.п. Для недалеких, вроде нас с вами, людей, слабо разбирающихся в кровавости разных там режимов, очевидно, что документами этими полиция и следствие связаны по рукам и ногам. Не менее очевидно, что это – предохранитель, оберегающий систему от срыва в беспредел.
С другой стороны, градусник, кроме -40 и +40, имеет весь набор делений между ними. Если мы примем полицейский беспредел за одну из крайних точек, а обязанности полицейских расшаркиваться перед мелким жуликом – за другую, почему мы должны при этом отрицать градацию между ними? Это ведь не рычаг с двумя положениями – «вкл» и «выкл».
Сейчас скажу страшное: может быть пора уже государству задуматься о том, как бы аккуратно сдвинуть столбик правоохранительного термометра чуть ближе к -40?
Поводов для такого предложения, к слову, хватает и без «дела Евдокимова». Сегодня в эфире одного из ув. радиоканалов слышал обсуждение «проблемы стритрейсеров». Центральный объект обсуждения – уже широко известная Мара Багдасарян. Разрез дискуссии оригинальностью не блистал: «золотая молодежь» сбивает людей и отделывается условным сроком». Гости эфира припомнили с десяток ДТП с участием «мажоров», в которых погибли люди. Один даже рассказал, как своими глазами видел полицейского, козыряющего откровенному нарушителю ПДД после слов «Да ты завтра без погон останешься». Не уверен, что участник дискуссии не преувеличил, однако точно могу сказать: патрули ДПС любого региона предпочитают не отягощать своим вниманием суперкары и представительские машины, оборудованные госномерами «микросерий».
Если мы считаем, что и патрульный с жезлом, и сотрудник ППС, и уж тем более следователь и прокурор – олицетворение закона, то должны признать: авторитет больших денег или большого статуса у нас пока явно выше закона. Призову на помощь воображаемых «рукопожатных эльфов» и выслушаю их возражение – вся беда в «телефонном праве». И приведу свой аргумент: поскольку, как заметил выше, слабо разбираюсь в «кровавости» режима, то считаю, что никакое телефонное право не поможет закрыть глаза на очевидные доказательства. В том, конечно, случае, если они очевидны и достойны лечь на весы Фемиды. Иными словами – у суда нет возможности назвать их незаконно полученными.
Здесь самое время вспомнить о парочке сломанных рук и десятке ожогов, как бы цинично это не звучало. В конце концов, речь идет о безопасности общества, которое сегодня буксует на ровном месте, увязнув в трясине даже не коррупции, а безнаказанности многочисленных уголовников в принципе. Согласитесь, сложно назвать коррупцией, если родственникам жертвы «золотомолодежного» стритрейсера состоятельный папаша выделяет определенное количество миллионов, и дело закрывается. Полицейские, чья роль – защитить пока еще живых пешеходов, вынуждены опускать руки и отправлять потенциального убийцу на свободу. Не назвал бы я коррупцией и заказное убийство (если оно имело место) Евдокимова. Коррупция в его деле была раньше, а безнаказанность убийства – это всего лишь неспособность полиции в силу закона доказать очевидное: убийца находится среди 20 однокамерников и владеет информацией о заказчике.
Если мы желаем сдвинуть наш паровоз с мертвой точки, завал перед ним придется расчистить, пусть даже этот завал называется закон. Законы поддаются ступенчатым изменениям (напомню о градуснике и его шкале), а сам закон является лишь инструментом для достижения цели, а не самой целью.
Да и тем более: сколько можно с недоумением слушать завывания ув.зап.СМИ о «полицейском государстве»? Не пора бы уже помочь им и хоть немножко заслужить это звание? Иначе впору говорить, что «полицейский режим» установили, да только он какой-то вялый.
PS: Очевидные возражения с отсылкой к опыту 1937-го года заранее отметаю. Я вел речь не о наделении полиции судебными полномочиями, а всего лишь о расширении полномочий следственных. Да и к тому же техника со времен Николая Ивановича шагнула вперед, и весь ход следствия при желании судья может наблюдать в прямом эфире. Кстати, своего часа еще ждет серьезный вопрос о принципах работы судей, но предлагаю дождаться подходящего случая.